За свои четыреста с хвостиком лет, пожалуй, этот мужчина так и не научился полноценно закрываться от людей и других представителей сумеречного мира, всё ещё оставаясь где-то внутри себя доверчивым мальчишкой, который безмерно ценит искренние чувства и не способен на предательство любимых. Его столько раз предавали, забывали, оставляли и ненавидели, что в какой-то момент Бейн почти отчаялся, перестав верить в то, что среди бесконечной полосы злобы, агрессии и язвительности может быть что-то хорошее, светлое, чистое. Пока моя стрела не пролетела со свистом мимо, спасая его жизнь от возможной, не самой приятной кончины по вине наемников Круга. В свою очередь, после таких вот чудесных знакомств, Магнус оживал и не терял веру в то, что есть ещё на свете те, кто ценят других чуточку больше, чем себя. Познакомившись с магом однажды, пожалуй, Вы запомните его навсегда. Вот и я запомнил, не имея возможности забыть, так как Магнус Бейн - это про яркость, про блистательность, великолепное чувство стиля, какофония различных вкусов, утонченность и артистизм. Что в полной, противоположной мере контрастит со мной: закрытым, монохромным, любителем чёрного во всех смыслах этого слова. Я помню, с какой уверенностью ты сказал, что мне нечего стыдиться. Как раз после призыва демона-памяти и провалившейся миссии из-за моих, чрезмерно эгоистичных желаний. Это не жалость. Магнус и правда хотел, чтобы я для себя столь важное понял. Любовь - это не порок, не увечье, не приговор. Не всё, что мы принимаем за любовь, является ею. Именно из-за этой печали в моих глазах, этого каменного неверия и отчуждённости, ты понял, что будешь идти и бороться до конца. Будешь ждать столько, сколько потребуется, пока я сам не захочу поговорить с тобой или хотя бы выслушать.


Я не буду загонять Вас в какие-то рамки и требования, от которых у многих потенциальных игроков волосы дыбом и полнейшее отвращение. Да, я любитель правил, тот ещё зануда и вот это всё, но хотелось бы привлечь заявкой, а не оттолкнуть. Потому что... это словно ограничить полёт фантазии, а всё, что имеет место в отношении к Магнусу - это не про ограничения. Их он превосходно обходит, вселяя в холодные сердца, как мои, надежду на светлое будущее. Хочу просто сказать, что Магнус мне нужен, как если бы я заново учился ходить и каждый новый шаг был для меня мучительно трудным, а твоя рука, плечо и поддержка рядом чертовски необходимые. Представить их по отдельности, пожалуй, миссия невыполнимая. И так как для меня роль Алека примеряется впервые очень канонично я девственник во всех смыслах этого слова х), хотелось бы погрузиться в Малек от начала и до навсегда. Так как это завораживающе прекрасно и прочувствовать на губах послевкусие хочется. Потому что Магнус - это про скрытые желания, соблазнительность и очарование. Пишите красиво, ведь это Магнус, а там где он - красота, пожалуй, его синоним, а блёстки следуют попятам вместе с котиками и магией. Пишите мудро, канонично, понимайте, и любите своего персонажа так, чтобы полюбить смог Вас и я. А это тот ещё квест, зная мою мнительность и закрытость. Мне всё равно до количества символов, главное - начинка. Глубина важна. Я понимаю, что Малек - это в моём случае про сыгранность на одной волне, поэтому прежде чем брать роль и приходить с анкетой, загляните ко мне в ЛС, пообщаемся немного. Как правило, на этапе общения всё становится понятно: резонируем или нет. Если да, то игра получится красивой, многогранной, не без стекла и личной драмы. Если нет, то спасибо за уделенное время, как говорится. Я жду тебя, моя самая яркая звезда.

Пример моего поста

Дерек Хейл очень не любил шутки. Особенно, если шутки были от Питера Хейла в стиле: «мой дорогой племянник, прежде чем ты повесишь трубку, я подкину тебе пищу для размышлений. Лора Хейл воскресла. Пока-пока!» Он отчётливо помнит, как пальцы сжимающие несчастный пластик корпуса мобильного устройства дрогнули прежде, чем телефон рассыпался бы в труху от приложенной не человеческой силы. До того момента, пока на том конце провода не послышались монотонные гудки, Дерек успел металлическим голосом озвучить своё мнение, касательно, таких вот далеко не первоапрельских приколов, а после рывком прокрутил баранку руля, меняя свой путь следования из штата в штат. Остановившись на ночной дороге, мужчина поднял тяжёлый взгляд на отражение в стёклах заднего вида и тихо выдохнул, отбросив покорёженный, но всё ещё живой телефон на пассажирское сидение. Камаро приятно рычал мощным мотором, ожидая дальнейших действий от хозяина, а тот с силой сжал пальцы у висков, стараясь выбросить из сознания подобно ненужному хламу недавний разговор со звонившим. Он настороженно относился к своей семье, пожалуй, за исключением Коры. Та пусть и являлась занозой в заднице, той ещё малолетней стервой, но девчонка никогда не причиняла ему боль. Всепоглощающую, разъедающую и без того обнажённое, вырванное ранее с корнем всё естество. Лора Хейл погибла от рук дяди, была растерзана и умерщвлена, зародив в омеге новую, незаживающую дыру от потери. «Мёртвое должно оставаться мёртвым. Пожалуй, стоит его ещё раз убить, для профилактики.» Дерек Хейл никогда не понимал дядюшкиного чувства юмора: тот с самого своего осознанного рождения шёл к цели по головам, не сильно заботясь о проявлении родственных чувств, внимания и адекватности. В нём изначально царила та самая язва, которую невозможно было закопать и замаскировать под запахом волка, или земного праха. Даже сквозь тонны регенерации и обугленной, не живой кожи после пожара, Питер оставался разлагающимся мертвецом для него, даже если смог найти лазейку после самоличного уничтожения во имя мести. «У его же в каждом слове гниль льётся через край.» Он себя оправдывал, разглядывая мирно спящее небо, заволоченное густыми, низкими облаками. Попрощавшись с проклятым городом, где ему довелось стать альфой, повозиться с десятком недалёких подростков и вытащить их из сотни возможных передряг, Дерек всеми силами старался оградить себя от любой, даже самой мизерной возможности вернуться назад. Волк знал, что у него верная, почти гранитовая репутация одиночки. Решение после отъезда было принято незамедлительное: отправиться на поиски Кейт, и параллельно заняться чем-то, что смогло бы унять боль потерь от своих бет, которых он едва ли не штамповал, прочувствовав нутром силу Лидера. Единственной реакцией Коры, которая на тот момент выжила и свалилась к нему на голову словно снег в середине лета, немного растопив замерзшее сердце, на его решение стать простым дальнобойщиком было: «работёнка, на которой ты, братик, в принудительном порядке находишься в одиночестве, да ещё и на несколько футов возвышаешься над остальными? Просто идеал, ага». Что было довольно грубо, но не далеко от истины, как и всё, что говорит младшая Хейл, позаимствовавшая самые «лучшие» черты характера у Хейлов.  Но как бы Дерек поначалу не ценил тишину и одиночество, сейчас ему казалось это каким-то... скучным. Именно поэтому он не колеблясь принял вызов, когда зазвонил телефон, даже несмотря на то, что экран отчётливо высвечивал раздражающую надпись: «зомби-дядюшка». Ничего хорошего, ободряющего и радостного, естественно, он не услышал от звонящего.
Каждое слово пронзённое слащавыми и хитрыми нотками поднимали со дна гнев и раздражение, то буквально разрасталось стремительной вспышкой, ведь Дерек только на внешний вид казался таким спокойным и равнодушным. В его характере таился целый вулкан, который пробуждался в том случае, если давили на больное - семью - и наводили клевету, предпочитая пустословить и так смело, словно ему ничего не стоит бросить все свои кочевнические дела и вернуться туда, куда нога бы его не ступала по здравому уму и памяти. Хейл не верил дяде. Ни одному прозвучавшему слову в стиле: «ну что же ты сразу рычишь, племянник, давай просто забудем все старые обиды и возродим наш могущественный клан. Скажу тебе по-секрету, я даже знаю как!» Сцепив зубы до отчётливо заходивших из стороны в сторону желваков, мужчина делает вдох, затем шумный выдох и выключает играющую в салоне музыку. Сердце клокочет внутри волнительным, мощным механизмом, и сомнение вместе с яростью в данный момент не являются лучшими спутниками в дороге. «Но что если это всё-таки возможно?» Дерек Хейл не любит шуток, но очень любит свою семью. Помнит лица всех, кто немногим позже сгорел по его вине в фамильном особняке и каждый раз просыпается в ночи, обременённый кошмарами, с гулким, печальным рычанием, которое после переходит в тихий, едва слышный скулёж. Ему не хватает родителей, этой суеты вокруг и туманного, почти забытого чувства нужности от дорогих людей.  Дереку казалось теперь, словно он снова очнулся, встрепенулся и стал дышать, более не захлёбываясь каждодневным молчанием и музыкой на любимых радиостанциях. «Бейкон Хиллс, Калифорния.» Брюнет прикрывает глаза и ощущает внутри себя нетерпение, то самое живое чувство под тонной спокойствия и рассудительности, которое подобно живому огоньку ведёт его из мрака в свет, да только в данном случае всё было наоборот - из относительного умиротворения в гущу тех событий, которые волк старательно пытался обходить стороной, игнорировать. И теперь он знал, что этот звонок станет новым его кошмаром, где под больным и воспалённым воображением Лора будет приходить к нему во сне разрезанной наполовину, с такими печальными, застывшими и остекленелыми глазами, в которых подобно стрекозе в смоле на дереве застыло тянущее на дно осуждение: он не поехал вместе с ней в Бейкон Хиллс, не помог спасти её, пустил всё на самотёк. Мужчина поджимает губы и руки уверенно ложатся на руль. «Я чувствую бездну без шанса на спасение. И я снова ведусь на поводу желаний Питера.» Рёв мотора приятно врезался в чувствительные барабанные перепонки оборотня и тот прибавил газу, желая до рассвета попасть туда, откуда ещё некоторое время ранее бежал, ловя то самое и незабываемое чувство катастрофического облегчения. Ведя машину по ровной трассе, зная маршрут в этот всем известный город, куда стекается нечисть разных видов и форм подобно маяку или магниту, Дерек в последний момент на въезде замечает девушку, прямиком перед колёсами автомобиля и рывком выжимает все тормоза, закручивая руль с такой силой в противоположную сторону, что мир на мгновение качается, чувствительный вестибулярный аппарат выдаёт своё негодование в виде поступающей тошноты и чёрный спортивный автомобиль глохнет у самой обочины, едва не улетев в кювет. «Я словно забыл куда еду. Девушка в одной майке, идущая словно... зомби и посреди ночи? Это Бейкон Хилсс, детка, как бы сказал Стилински.» Он мысленно закатывает глаза и хлопает дверцей, быстро выбираясь из салона. Кажется, незнакомой рыжеволосой девушке всё равно до того, что её только что чуть не сбили, благо реакция оборотня и проверенные тормоза сработали безотказно, спасая ей, дурёхе, жизнь. Дерек чувствует недовольство внутри себя и сдвигает густые брови к переносице, направляясь к объекту перед собой.
— Правила дорожного движения тебе не писаны? — хриплый голос звучит раздражённо и грубо. Может вообще показаться, что этот тип с щетиной, в кожаной куртке и джинсах вовсе не удивлён происходящему. Ходя да. Это же Дерек. Он почти не удивлён тому, что видит рыжую незнакомку в одной футболке и с какими-то странными символами на теле. Подозрительность прокрадывается на мягких лапах и оседает на душе. Не к добру было вернуться в Бейкон Хиллс просто потому, что Питер наплёл ему очередную байку про воскрешение сестры и возможности всё начать с чистого листа. Их клан давно уже развалился и проклят. Жизнь отшельника, одиночки... Стала для Хейла чем-то отдалённо напоминающим хобби. Он даже работу выбрал себе под стать ощущениям, но... как всегда не сложилось. Волк держит допустимую дистанцию и пытается разглядеть в свете фар лицо той, что появилась на шоссе поздней ночью словно из неоткуда, заставив его подключить максимум своих не человеческих рефлексов прежде, чем та превратилась бы в лепёшку под колёсами мощного автомобиля.

у амрита пальцы длинные, тонкие, и хватка тех пальцев – цепкая. сожмет вокруг запястья, и как не старайся, все равно не вырваться. у амрита ухмылка змеиная; так улыбался дьявол, еву в райском саду соблазняя. у амрита демоны в глубине глаз игру затеяли, и амала в той игре заведомо проигравшей окажется.

он ее из лондона заказывает; выписывает как сувенир по каталогу. он одним прикосновением, - первым, - под кожу, как наркотик внутривенно, и до самого сердца. он на амалу взглядом хищным смотрит, и голод во взгляде том совсем не скрывает.

а у амалы страх во взгляде вперемешку с липким ужасом, да по телу вязко растекается. амрит ее ужасом наслаждается, и тени черные [демоны] на стенах позади него ликуют торжествующе; кровь древняя//дьявольская у него по венам и к самому сердцу, да только во имя чего сердце то бьется?

амрит рожден хищником.
[амала ему добычей еще с рождения обещана]

да только сопротивляется, упорствует [а он злится, кулаки сжимает и тени от злости ползут по стенам; тени голодные, жадные, нетерпеливые; нетерпеливые, как и все дубеи]. и она стены вокруг сердца ледяные воздвигнуть пытается [амриту ее сердце разве что мертвое нужно], но каждый раз, когда за мгновение его появление интуитивно чувствует, понимает, что как бы не бежала, глупая, да от него и на краю света не скроешься.

---

если ты так же, как и я, любишь кали и тащишься от амрита с амалой, то не думай, беги скорей ко мне в личку хд
в пару; решим отношения вместе? я бы оставила канон по ветке амалы с амритом, но сделала бы их отношения более сложными. скажем так, амала, хоть ее и тянет к амриту, но не согласится так быстро на его условия, и доставит проблем. амрита, привыкшего получать все на блюдечке с рождения, это может бесить. я думаю, между ними мог возникнуть абьюз, думаю, он более жесток и беспринципен, чем нам пытаются донести в сюжете. может, он испытывает удовольствие от вида чужой крови на своих руках? может, таинственность и мнимая забота - это всего лишь маска, скрывающая внутри монстра? словом, я не ограничиваю полет фантазии и буду рада любым безумствам)
внешность можно обсудить)
все остальное - решим, я пишу по разному, могу от 1 лица, могу от 3, с больших, маленьких букв, с оформлением, без оформления, часто, редко, все опционально и зависит от свободного времени. с постами не тороплю никогда. нет, правда, я могу ждать долго, ибо понимаю, что реал порой жесток и нетерпелив.
нас тут трое, киллиан и лима активны, я в данный момент не особо, без тебя не играется но мы все очень ждем тебя.

и минутка мемчика для нас от лимы

Пример поста 1 лицо

[indent] «Он знал»

Эта мысль первой приходит мне на ум, когда я улавливаю тон, с которым Амрит произносит мою фамилию. Он знал, но эта новость не становится для меня шокирующей; отнюдь, в моей голове возникает лишь все больше вопросов, и основной из них: «как давно?».

Как давно Амрит знал, кто я? Случилось ли это до нашего поцелуя в саду, или уже после? Был ли мой приезд в Калькутту связан не только с расследованием, но и с тем, что я принадлежу к одной из дюжины?

Вопросы, вопросы.
Они волчком вертелись в моей голове, пока предательское сердечко неистово гоняло кровь по венам, казалось бы, своим стуком оглушая не только меня, но и заглушая все прочие звуки.

you stupid girl, Amala
you so stupid girl

Я поднимаю на него взгляд и спотыкаюсь о его глаза, чрезмерно красивые на его безупречном лице. Чувствую, как перехватывает дыхание от его близости, и кожа покрывается легкой испариной. Черт. Амрит смотрит так снисходительно, и одновременно так самоуверенно, будто бы мое появление в его библиотеки не стало для него неожиданностью; будто бы это был лишь вопрос времени.

Я понимаю, о чем он говорит, но еще не до конца. Я тоже заметила, что мое сердце начинает биться чуть быстрее буквально за мгновение до того, как я увижу его; даже, если я стою спиной, но я будто бы кожей чувствую его взгляд, чувствую его присутствие, даже если мы в разных комнатах, но сейчас я была слишком поглощена чтением, чтобы заметить его приближение до того, как он меня обнаружил.
Отсюда возникает новый вопрос: почему?

Почему у меня не было такой реакции на Киллиана, а ведь я была уверена, что влюблена в него; я была уверена, что с ним смогу почувствовать себя нужной и защищенной, с ним мне было легко и комфортно, но его прикосновение не отзывалось в каждой клеточке моего тела так; от звука его голоса я не сходила с ума и не лишалась рассудка от его близости. Не так, как с Амритом.

Сейчас, когда он так близко, мне приходится призывать на помощь всю свою выдержку, чтобы максимально сохранить хладнокровие и не упасть к его ногам, как это делают прочие жрицы из храма. Я видела, как смотрит и ловит каждый звук его голоса Яшви. Наверняка и остальные девушки стараются окружить его своим вниманием, превращаясь в безликую массу танцующих тел. Я не хотела оказаться одной из нескольких. Я желала быть единственной, но мое желание боролось во мне со здравым смыслом.

Амрит Дубей – возможный убийца и главный подозреваемый в расследовании, которое вела моя группа, а еще он принадлежит к одной из самых влиятельных семей Индии, и я не должна была в него влюбляться. Когда моя миссия в Калькутте будет окончена, я вернусь в Лондон, и все это превратится в одно лишь воспоминание. Грустное и приятное.

Я не должна была в него влюбляться, но ничего не могла с собой поделать. Мое тело, моя душа и мое сердце жили отдельной жизнью от разума, и как бы я не старалась выбросить его из головы, стоило Амриту оказаться возле меня снова, и я сходила с ума.

— Дверь, — мой голос охрип от страха, я медленно выдыхаю, сглатываю, и продолжаю говорить, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально, — была открыта. — Я не смотрю ему в глаза. Отвожу взгляд, изучая узор дальней стены поверх его плеча, и стараюсь игнорировать весьма ощутимый жар, исходящий от близости его тела к моему. Я стараюсь медленно вдыхать через рот, потому что знаю, что если снова почувствую его пряный аромат, то непременно растеряю все свое самообладание. Которое, между прочим, уже трещит по швам. — Ты не мог бы, — я тихо кашляю, пытаясь вернуть голосу твердость /тщетно/, — увеличить дистанцию? — Нет, пожалуйста. — Или станешь меня обыскивать? Уверяю, я ничего не украла. Не успела. Верней, не рискнула. А если бы и рискнула, что было бы тогда? — Я замолкаю, прикусывая нижнюю губу и понимая, что ненароком продолжила говорить вслух. Черт. Но близость Амрита оказывала на меня просто невероятно крышесносящее воздействие, и я не придумала ничего другого, кроме как постараться переменить тему. — И давно ты знаешь?

Мне не нужно было продолжать свой вопрос, я знала, что он поймет, о чем именно я спрашиваю. Но мне хотелось узнать, впервые захотелось так сильно узнать правду, что я не побоялась не то, что заявиться в его личную библиотеку, но и спросить о своей фамилии напрямую.

Пример поста 3 лицо

От близости Амрита все внутри переворачивается; Амала чувствует невероятное, - даже необъяснимое, - притяжение, которому самостоятельно не в силах противиться. Ее сердцебиение ускоряется, словно она приняла что-то запрещенное, и вот-вот рухнет без чувств.

Амрит становится ближе. Амрит приближается, и когда его пальцы касаются оголенного участка ее кожи, - когда его пальцы обжигающим прикосновением сжимают ее подбородок, - Амале кажется, что она летит куда-то в пропасть.

Что это?

Его влияние на нее; опьяняющая близость и лишающий воли аромат, будто бы он использует на себе особую смесь трав, что лишает девушек воли. И Амала оказалась в его власти, совершенно беспомощная, понимающая, что еще мгновение, - всего пара миллиметров, - и она снова ощутит вкус его губ, как тогда, в саду…

Звук его голоса проникает в сознание подобно змее, подобно самому смертельному яду, что сначала дарит невероятное блаженство и успокоение, да Амала покрывается мурашками, чувствуя легкую дрожь во всем теле. Она должна взять себя в руки, должна показать, что она – не Яшви, не любая другая девушка, готовая ради его улыбки на что угодно. Амала, как бы ей самой не хотелось, но не падет ниц к его ногам. Не тогда, когда он так легко сначала целует ее, а после… а после проводит панча-таттву с другой. Амала злилась, ревновала, но не понимала причин своей ревности, ведь ее с ним почти ничего не связывало; ведь он ей ничего не обещал.

Амала едва уловимо качается, задерживая дыхание и почти до конца преодолевая расстояние между ними. Она чувствует жар его дыхание, чувствует, как неистово колотится ее сердце и как волны жара от близости с Дубеем растекаются по ее телу. Амала почти шагнула за край пропасти; она почти ощутила мягкость его губ, сладость поцелуя. Она почти преодолела какие-то жалкие крохи расстояния меж ними, едва мимолетно мазнув своими губами по его, но мужской голос, раздавшийся позади нее, вывел из транса слишком неожиданно, от чего она дернулась, увеличив расстояние в один миг, и чуть нервно обернулась.

— Амала? Все в порядке? — Киллиан не сводит настороженного взгляда с Амрита, цепким взглядом профессионала подмечая детали, ее раскрасневшиеся щеки, участившееся дыхание, и тонкие пальцы, что пару мгновений назад сжимали ее подбородок. — Мы звонили в дом Чауханов, но нам сообщили, что ты еще не вернулась с прогулки. — Взгляд Киллиана насторожен, он подходит ближе, мягко касаясь ладонью спины Амалы. Позади маячит Лима, не рискуя подходить ближе, и Кхан не знает, какое чувство испытывает сильнее: недовольство или облегчение.
— Да, все нормально. Мы… — Она бросает взгляд на Амрита и явно читает раздражение в его взгляде, направленном на непрошенных гостей, — столкнулись совершенно случайно. Господин Дубей, была рада встрече. — Амала делает шаг прочь от Амрита, чувствуя руку Киллиана на своей спине, и ощущая дискомфорт от этого жеста, непременно дружеского, но в то же время она ловит себя на мыслях, что не хочет, чтобы Амрит расценил этот жест как-то иначе. Она еще чувствует его аромат, и холод во всем теле, которое разумом буквально заставляет двигаться, позволяя друзьям увести себя прочь. Все существо Амалы словно протестует, не желая уходить от Амрита, и она не может рационально объяснить причину своего столь внезапного влечения к нему. Влечения гораздо более сильного, чем то, что она испытывает к другому.

Той ночью Амалу снова преследовали видения о некой госпоже Басу; той ночью она снова проснулась в холодном поту, когда узнала в отражении зеркала свою мать с перерезанным горлом. Ей нужны были ответы, но библиотека Чауханов не подходила в качестве обширного источника информации, и потому Амала снова решила пробраться в хранилище Дубеев; глупая.

На удивление, по пути в особую секцию ей не встречаются служащие, что выглядит весьма странно, но Амала старается не думать о том, что может случиться, застань ее кто-то из Дубеев. Ее настораживает чуть приоткрытая дверь в семейную библиотеку Дубеев, и тлеющие дрова, но интерес столь велик, что она проскальзывает внутрь, сразу направляясь к полке с книгами. Амала ведет пальчиками по корешкам, изучая названия, пока не находит то, что ее интересует. Она мельком озирается по сторонам, чувствуя, как от страха сердце буквально выпрыгивает из груди, а после отворачивается к полке с книгами, и начинает читать. Пазл в ее голове начинает складываться, стоит только глазам зацепиться за описание влиятельной дюжины. Амала читает быстро, погружаясь в текст и опасаясь, что Амрит убьет ее, если обнаружит, а если ее видения правдивы [к чему она склоняется], и он в самом деле является жрецом из ее снов, то Амале лучше скорее уносить ноги. Но текст в книге слишком увлекателен, а ей просто необходимы ответы, и она углубляется в книгу, даже не замечая тихих вкрадчивых шагов позади.

А когда замечает, становится слишком поздно.
— Г-господин Д-дубей? — Амала вздрагивает, от неожиданности роняя книгу, и зажмуривает от страха глаза. — Это не то, что Вы подумали.

— Для женщины воевать противоестественно.
— Противоестественно, когда степень твоей тупости соответствует твоему росту, однако вот он ты.
[indent] слишком большой, деревянный, негибкий - слишком теплый, честный и ч и с т ы й. зеник себя не считает испорченной, но у матиаса, что на уме, то и на языке, и обманывая его, нина чувствует себя еще большей п р е д а т е л ь н и ц е й, прыжок в пустота, боль в области сердца, он бы ее убил, но она все еще жива. это не сделка, это совесть, вместе с чувствами грызет изнутри.
[indent] у него волк в душе, у него волк рядом, у него часть души в ледяном дворе в ледяном дворе осталась. израненное детство, вышколенная юность, дрюсье подлежат истреблению, подлежат сожжению, чтобы больнее было, чтобы кожа слезала с костей, чтобы кричали. его мысли или желания брума, вложенные в голову с детства? болезненные фразы, пустые обещания - ты бы женился на ханне, матиас?
[indent] нина кричит, что он слишком тупой для этой жизни.
[indent] матиас хочет придушить ее там же во льдах фьерды за неимением костра. он с л и ш к о м хорошо помнит белизну ее кожи, желая то, чего не должен, но мех щекочет наготу, словно реальность наступает на пятки.

— Ослабь хватку, — велела она, а потом повернулась к нему лицом.
— Что ты делаешь? — спросил Хельвар, отодвигаясь в панике.
— Расслабься, дрюскель. Если я с тобой чем-то и займусь, то не здесь.
[indent] он загнивает в камере хеллгейта, во сне мерещится, как он душит предательницу. попрекает себя в м а л о д у ш и и, нужно было утонуть, потянув сучку-гришу за собой, ни ему, никому, и это почти что аксиома. кому нина улыбается, с кем целуется, перед кем раздевается - ее сердце можно было бы ножом остановить, алое на алом, это так красиво, жаль, что она не в алом.
[indent] матиас смотрит в ее глаза, пальцы на горле разжимая, нина синяки не стирает, пусть может - гордая дрюсье. обещает ему путь домой, где в мыслях он почти готов сдать ее бруму. пусть горит, пусть станет платой за возвращение, пусть станет его искуплением. брум рад, в голове речитативом печатается - ты бы женился на ханне, матиас?
[indent] н е т.
[indent] шаг. прыжок. свобода. страх.
[indent] отпусти, шепчет маленькая красная птичка.
[indent] не пущу, отвечает большой серый волк.

– Знакомство с тобой было настоящей катастрофой. Но я каждый день благодарю Джеля за эту катастрофу. Мне нужен был катаклизм, чтобы встряхнуться от жизни, которую я знал. Ты была землетрясением, обвалом в горах.
– Я нежный цветочек.
– Ты не цветочек, ты каждое соцветие в лесу, распускающееся одновременно. Ты – цунами. Ты – панический приступ. Ты потрясаешь.
[indent] он ненавидит нину, она его пугает.
[indent] он любит ее, поэтому бросает в с е. продается ворам и убийцам, готов следовать за ниной в равку. она смеется, плачет, кричит на него, среди чужих склепов изнывает от боли из-за юрды-парема, матиас синяки на запястьях оставляет, к холодному мрамору прижимает, подергивая юбку все выше к бедрам. нина бесстыдно требует большего, хрипло смеется, и матиас понимает, за что продал страну, себя, братьев и ни о чем не жалеет, лишь бы обнимать свою сердцебитку, лишь бы не думать, как она могла бы кричать, если бы г о р е л а.

---

[indent] матиас прекрасен как есть, но если добавить ему чуть-чуть мрака из-за чувств к нине, то хуже он точно не станет. как развернуть концовку "продажного королевства" предлагаю подумать вместе. пишу по-разному, капслок, лапслок, могу в маленькие посты, но чаще выходит в большие, все остальное несущественно.

Пример моего поста

Их странная дружба началась поразительно, не замерзла на холодных берегах Фьерды, не рассыпалась под порывами ветра. А казалось бы, как можно выжить в обществе друг друга, рожденных ненавидеть изначально? Но вот она, правда, вот они, выжили там, чтобы что? Чтобы сейчас Нина смотрела в бешеные глаза Маттиаса, видя перед собой не человека, но волка, от чего внутри все сжимается настолько, что она забывает о скрытой в ней самой силе. Пятится назад, роняет стул, не может дышать.

А чего она хотела? Чего ждала? Маттиас по ее вине прошел ад, и тот факт, что это во имя спасение его самого от гришей, которые бы показательно казнили бы его в Ос Альте, слабое утешение. Она сохранила ему жизнь, но ввергла в ад. Говорила себе, что иначе нельзя, сжимала душу и сердце, запрещая себе страдать, рыдать и мучиться. Или в самом деле думала, что Маттиас откроет глаза и заключит ее в свои объятия? Ах, спасительница моя, и так далее!

Его пальцы сжимают горло Нины, девушка едва успевает выдохнуть его имя, но вряд ли он слышит. На миг кажется, что жизнь на том и закончится, что так все и случится, вот ведь глупая-глупая сердцебитка, пошла за эмоциями, а должна была вернуться в Равку. Но теперь торчит в ненавистном Кеттердаме, и вот-вот отдаст душу святым из-за ненависти Хельвара.
Королевского отпрыска трона Фьерды.
За которым должна была следить, чтобы принести информацию своему генералу в клювике.
- М... м... - безуспешно пытаться разжать пальцы Маттиаса на своей шее, дыхания не хватает, в глазах начинает темнеть. Нина пытается вдохнуть, но воздух застревает в горле, сдавленная трахея то еще препятствие для возможности жить.
У нее есть шанс вырваться, но Нина не уверена, что в состоянии так поступить с Маттиасом. Он так близко, что в его глазах Нина читает ненависть, его дыхание горячим потоком отдает ее лицо.

Может, не сопротивляться?

Нет.
Так не пойдет.
Кое-как Нина находит под пальцами сердце Маттиаса, кладет руку ему на грудь. В висках бьется пульс, свой или чужой, так трудно уловить. Но если посчитать до пяти, дальше проще - и Нина ловит ритм сердца Маттиаса. Сводит пальцы в знак, но не замедляет его биение, а убыстряет, заставляет кровь разгоняться, заставляет мышцу работать на перекачку. Дыхание учащается, сердце убыстряется, ритм взлетает до небес, но совсем не под властью эмоций. Нина видит, как Маттиас краснеет, и оттолкнуть его уже легче, чем было до того.

Когда он разжимает пальцы, Нина падает на колени. Юбка подминается, одной рукой она упирается в пол, второй касается шеи. Наверное, теперь белую кожу украсят ужасные синяки, но Нина думает не об этом, она отчаянно пытается наполнить легкие воздухом, отчаянно пытается дышать, начать жить, думать, говорить, а может только закашливаться каждым вдохом. Трахею Маттиас не сломал, но боль при каждом вдохе достаточно сильная, чтобы разозлиться.
- Это все, что ты можешь? - Нина сипит, поднимает голову, заставляет сердечную мышцу Хельвара расслабиться, дает отток крови, отпускает его сердце, возвращая ему возможность функционировать нормально. - Ты бы хоть подумал, ради чего все это!

В самом деле, вот же дуболом? Чем они там своих дрюскеллей кормят, силы немеряно, мозгов - ноль! Возмущение, наконец, вступает в свои права, Нина надышалась, и хотя голова все еще как в тумане, она все равно пытается подняться на ноги.
Нет. Рано. Остается сидеть на ковре.

Грохот упавшего стула заглушил ковер, да и кто прислушивается к шуму наверху? Никто не придет, никто не вмешается, они тут один на один, как и в своем путешествии. Нина делает новый вдох, хочется пить, но она не дотянется до стола с графином на нем.
- Идиот, ты прежде, чем убивать, хоть бы подумал, ради чего тебя вытащили, если не можешь понять, ради чего тебя посадили!
У каждого свои способы спасения тех, кто дорог. Нина выбрала хреновый вариант. Но ей приходилось все решать в секунды, когда перед глазами мелькнул красный кафтан. Она год - год! - батрачила на владельцев Белой Розы, при этом отбиваясь от охочих заплатить ей не только за услуги сердцебитки, но и за услуги шлюхи.
Но она не шлюха. Хотя проще простого так заработать деньги на билет до Равки, а там, конечно, так себе приключение через Каньон добираться, но лучше так, чем тут сдыхать.

- Маттиас... ты дышать можешь?
Только сейчас Нина решает уточнить, не сломала ли она дрюскелля своими талантами. Вроде живой, вроде дышит, вот, кажется, снова готовый на нее кинуться, и гриш даже бросает взгляд на дверь, оценивая расстояние для побега. Но что потом? Звать на помощь, чтобы Маттиаса связали? Закинуть его в трюм ближайшего корабля в Джерхольм?
Нина вздыхает.
Расстаться с ним было сложно тогда.
А сейчас еще сложнее.