Дотторе раздраженно выдыхает — очередной эксперимент по внедрению останков демонических богов в тела людей, провалился. Единственный выживший его эксперимент разгуливал ныне по Сумеру, считая, что Второму Предвестнику что-то может помешать в любой момент забрать ее оттуда. Коллеи была уникальной, и ее родители, сами того не ведая, фактически продали ее Фатуи, и с тех пор Дотторе наблюдал за тем, как силы демонического бога постепенно пожирают девочку, затуманивая разум ненавистью и желанием отомстить всему миру.

Единственная выжившая сейчас находилась в Сумеру, а он, черт возьми, в Снежной, пытаясь добиться какого-то результата. Впрочем, совсем бесполезными эксперименты назвать нельзя было — Скарамучча, этот поехавшей крышей ребенок электро архонта, использовал многовековую ненависть поверженных в боях богов против Путешественника. И судя по данным его шпионов, из обители Скарамуччи, в которой производились Глаза Порчи, на мальчишку, что норовил в каждую бочку влезть затычкой, чужая ненависть повлияла настолько, что в храм Гудзи Яэ его тащили на носилках без сознания. Все это было давно, и вскоре, когда Путешественник придет в себя и сможет направиться в Сумеру, в игру вступит и Дотторе. Но как же его бесила невозможность повторить давний опыт с Коллеи на очередных никому не нужных людях!

Уголок губ Доктора презрительно дернулся, когда взгляд остановился на лежавшем в темнице трупе, со стертыми в кровь подушечками пальцев. Что ж, из этого можно извлечь очередную выгоду, в конце концов, было бы грешно раскидываться направо-налево таким превосходным биологическим материалом. Он бы и прах Синьоры использовал полностью, ведь сила Алой Ведьмы, чистая, без Глаза Бога, была поистине впечатляющей, но увы, ему удалось получить лишь малую часть, до того как ей были устроены похороны в Снежном Соборе. Все это Дотторе считал настоящим фарсом — начиная от песни Колумбины, до яростной перепалки Тартальи и Арлекино. Лишь Пьеро казался действительно желающим разорвать на части Путешественника и архонтов, по чьей вине погибла Розалина. Многозначительные переглядывания Доктора с Панталоне давали всем понять, что они прекрасно видят, что остальные, кроме, быть может, Сандроне и Капитано, просто сборище выпендрежников, желающих выслужиться перед Царицей. Все они скорбели лишь на публику, и то, что в конце речи Первого Предвестника покорно склонили головы не значило ничего.

Сразу после этой церемонии Дотторе снова приступил к опытам, и лишь Панталоне мог его из них вытащить. Каждый раз, когда длинные, тонкие пальцы с перстнем на них касались его плеча, а прядь длинных, вьющихся черных волос, касавшаяся щеки и шеи, перед тем как приятный голос выдыхал на ухо предложение, от которого невозможно было отказаться, мужчина ловил иррациональную дрожь. Впрочем, назвать ее неприятной у него бы не повернулся язык — Панталоне обладал животным магнетизмом, и что греха таить, если бы Дотторе не желал предложенного, он бы выкинул Шестого Предвестника из своей лаборатории в тот же миг.

Из мрачного настроения его вывело уже знакомое касание и низкий, томный голос Панталоне, последовавший за сжавшей напряженное плечо Доктора, рукой.

— Очередное время вытащить заработавшегося коллегу в обитель греха? — ухмыляется он, расслабляя мышцы и довольно встряхивая головой. Этот черт слишком точно умел появляться вовремя, когда Дотторе уже готов был рычать от досады. Читает мысли, что ли?

Подпись автора

Je veux les plaies de l’amour fou
Je veux la corde à votre cou

Дотторе нравится эта игра, определенно. Пожалуй, ему и правда стоит отвлечься, чтобы потом взглянуть на проблему под другим углом, в конце концов, у него и Царицы была одна идея, которую они собирались разыграть в ближайшее время. Глупый Скарамучча, вечно считающий себя лучше всех, посмотрим как больно он будет падать с небес, которые сам же себе возомнил.

Панталоне всегда дразнит его, что определенно, имеет свой шарм, в этом они похожи — и у одного и у второго есть выдержка, только вот порой Дотторе приятно отдать бразды правления в руки главного экономиста Снежной, ему позволено больше, чем остальным. Других Доктор бы даже не потерпел на расстоянии и метра от своего личного пространства, а уж что и говорить о прикосновениях. Касания Девятого Предвестника подобны магме, что неспешно прокладывает путь из жернова вулкана, сжигая все на своем пути. Касания Панталоне подобны горячим ветрам Натлана, только вот их обжигающее действие приятно. И этот шепот, создающий особую атмосферу — за него он готов убивать, и знает, что ни с кем не собирается делить это все. Дотторе очень эгоистичен и что его — то его, и больше ничье. На краю сознания мелькает досадная мысль — жаль, что Панталоне нельзя прихватить с собой в Сумеру, это было бы большим бонусом. Впрочем, знаний, которыми обладает бывший ученик даршана Спантамад, будет вполне достаточно, чтобы мудрецы, которые всегда оставались слепы, захотели создать нового архонта.

Мужчина поводит плечами, но покорно их расслабляет, повинуясь той игре, что ведет Панталоне, наслаждаясь поддразниваниями и остротой ощущения, зная, что пальцы партнера вот-вот могут скользнуть ниже, погладить через одежду, заставив ощутить себя владельцем пиро глаза бога, по венам которого вместо крови течет огонь. Впрочем, в такой позе все становится даже интереснее, ведь есть что-то до боли возбуждающее в том, чтобы чувствовать Богача сзади, слышать этот бархатный голос и не видеть, лишь подчиняться. Сняв с лица привычную маску, Дотторе несколько педантично откладывает ее на край лабораторного стола и в голове мелькает шальная мысль: может заняться сексом прямо тут, на этом самом столе, и никуда не идти? Но нет, ему хочется видеть сочетание белых простыней и черноты волос Девятого Предвестника, потому эта мысль отметается. К тому же, вдруг они увлекутся и ненароком что-то пострадает? На случайных вошедших им обоим было бы плевать, ни для кого не секрет о том, что они являются любовниками, а простые подчиненные слишком выдрессированы.

Он выдыхает усмешку, довольно щуря красные глаза и накрыв руку Панталоне своей, спокойно опускает ее ниже, позволяя себе расслабленный ответ:

— Я весь в твоем распоряжении.

Подпись автора

Je veux les plaies de l’amour fou
Je veux la corde à votre cou

Дотторе привык получать все самое лучшее. Пожалуй, став вторым по рангу среди Предвестников, он осознавал, насколько сильно отличаются другие — если сравнивать себя с ними, то только Пьеро, пожалуй, внушал силу и уважение, в то время как остальные были сборищем идиотов.

Горячие поцелуи Девятого Предвестника решительно прогоняют прохладу, свойственную его лаборатории и Снежной в целом. Еиу нравится то, как себя ведет этот спокойный мужчина, который никогда не выходил из себя и не устраивал позорные истерики, как, например, тот же Скарамучча. Бедная несчастная кукла... Ухмыльнувшись, когда ладонь Панталоне несильно сжала его сквозь ткань брюк, а после и почувствовав как к нему прижались со спины, явно намекая на более активное продолжение, Дотторе довольно облизнулся. Он привык к тому, что все вокруг боятся его, и силу, которой он обладает, могуществом, подобным архонтам, а то и превосходящим их, но Панталоне всегда был с ним на равных, и, пожалуй, только ему он мог позволить доминировать над собой.

Повернувшись, так, чтобы их лица были на одном уровне, Дотторе очерчивает пальцами в перчатке чужой профиль, внимательно его разглядывая, ведь Девятый Предвестник без очков — зрелище вполне эстетичное, достойное того, чтобы им любовались. Потянувшись вперед и лизнув чужую губу, Доктор приподнимает уголки губ в улыбке и выносит вердикт:

— К моему прискорбию, сегодня лаборатория не подходит для наших развлечений, так что отправимся в мою спальню.

Огладив чужое достоинство с ноткой игривости, Дотторе ведет Панталоне в свою спальню, чувствуя как щекочет недавний засос прядь волос, вечно завивающаяся причудливым образом. Никто и не догадается об этой метке, ведь привычка Второго носить изысканные шейные платки прекрасно это маскирует. В коридоре им встречаются два пиро агента, которые тут же спешат прижать руки к груди и бухнуться на колени в знак уважения к Предвестникам, на что Доктор лениво взмахивает рукой, отпуская их. Признаться, ему порой это льстит, но по большей части, он знает, что подчиненные ценят его деловой подход к задачам Царицы, и терпеливость, а также изощренный ум, используемый им как смертоносное оружие. Но сегодня ему хочется расслабиться, отдаться животным инстинктам, чтобы снять напряжение тела.

И потому, едва дверь в его скромно обставленную комнату закрывается, он неторопливо проходится ладонью по груди Панталоне, даря мужчине напротив почти ленивый поцелуй. Они никогда не торопятся, потому что в медленных прелюдиях есть свой смысл и шарм, который вполне устраивает их обоих. Пальцы в перчатках освобождают плечи Второго от шубы, что с тихим шорохом спадает на пол, а его накидке вскоре предстоит последовать за ней. В камине горит огонь, бросая на стены причудливые тени двух мужчин, а пламя в глазах Дотторе горит гораздо ярче, сильнее, отражая всю глубину почти животной страсти.

Подпись автора

Je veux les plaies de l’amour fou
Je veux la corde à votre cou

Дотторе слегка вздрагивает, стоит прохладным пальцам Панталоне мимолетно коснуться обнажающейся кожи, и с удовольствием прикусывает чужую губу, тут же зализав укус, и с неким нетерпением расстегивая и скидывая с плеч Богача его рубашку, с удовольствием пройдясь с нажимом по его телу. Девятый предвестник всегда вызывал у него восхищение — аристократичная натура, всего добился сам, и его влияние на Тейват высоко, и все это без использования глаза бога или глаза порчи. Панталоне красив, и многие бы продали душу, чтобы обладать такой красотой, чтобы он обратил на них свое внимание, но оно достается только ему, Дотторе. Бесценно, безраздельно. И пусть многие считали, что их «дружба» не доведёт Богача ни до чего хорошего, Доктор, скорее, уберет с дороги сплетников, чем позволит отнять у него такую хорошую игрушку. По крайней мере, именно так он себя уговаривает, не желая признать, что этот мужчина действительно ему стал необходим как воздух. Необходимы также стали эти вечера вдвоем, горячие поцелуи, вырывающие из него стоны, вовсе не нежные движения и порой, сочетающаяся с этим всем грубость.

Шепот возле уха посылает по телу Второго Предвестника стайку мурашек и сопровождает это тяжёлый шумный вдох — воздуха в комнате ощутимо начинает не хватать, и тот, что он может глотать жадными быстрыми вдохами, похож на раскаленную атмосферу пустыни Сумеру. Он гонит от себя подальше воспоминания о родном крае, оставляя на шее своего любовника укус, желая лишний раз заявить на него свои права, показать, что Панталоне принадлежит только ему одному, и никто, в целом мире, не посмеет коснуться этого совершенного мужчины, если не желает остаться без рук. Доктор проводит пальцами по пряжке ремня, расстегивая его и следом за рубашкой, на пол сползают брюки и белье Девятого Предвестника, пока рука мужчины уже оглаживает чужое возбуждение, а из горла его доносится едва ли не мурлыканье. Ему нравится то, что его желания учитывают, что Панталоне всегда спрашивает, чего он хочет, и потому ответ не заставляет себя долго ждать.

— Я хочу, чтобы ты показал, НАСКОЛЬКО сильно ты скучал, пока мы не виделись. Любыми методами, Лоне.

Лоне. Только ему дано право так называть Богача, и знание этого неожиданным теплом отдаётся в груди. Среди жара, что окутывает их тела, чувствовать это — словно выпить глоток студеной воды среди пустыни. Дотторе снова ловит себя на том, что Сумеру из него не вытравить, и как же ему хочется спалить Древо Мудрости до тла. Но все потом, сначала ему хочется почувствовать сильные и жесткие движения, которые выбьют из головы все мысли, чтобы забыть обо всем и раствориться в том, что делает Панталоне, полностью.

Отредактировано Il Dottore (2023-01-09 21:17:43)

Подпись автора

Je veux les plaies de l’amour fou
Je veux la corde à votre cou

Говорят, что тело - путеводная карта, некая визитная карточка, способная рассказать о человеке всю подногтную тем, кто может читать знаки. Дотторе не увлекался астрологией и прочими оккультными науками, но даже он мог с уверенностью сказать, что его тело могло поведать о многом. Он еще помнит КАК именно выпроваживали его из академии, как гнали с родины, и от того бессильная злость иной раз вспыхивает сама по себе. Только вот никто никогда не видел его шрамов. Доктор, впрочем, уверен, что Царица и Пьеро подозревают о не самых лучших временах его молодости. Одна из проблем - вечная молодость, равносильная вечной жизни. Именно поэтому он предпочитает только секс, ведь Панталоне оказался весьма умелым любовником. Педантичным, внимательным, почему-то выбравшем его. И единственным, кто видел шрамы, и никогда о них не спрашивал.

Дотторе облизывается, сверкнув алыми глазами в полумраке комнаты, когда портупея ударяется о кожу, заводя еще больше. Сегодня он ведомый, а так бы уже давно сжал в руке эти шелковые черные пряди, да поцеловал бы Панталоне так глубоко, как мог. Дотторе никогда не отличался терпением, однако Богач, видимо, владеет какой-то странной магией, усмиряя извечную порывистость Второго Предвестника. И потому даже не сопротивляется, когда оказывается на кровати, привязанным собственным шелковым платком. Медленно втянув носом воздух, Доктор чувствует тонкий аромат парфюма из шелковицы, который использует Панталоне и этот запах всегда будоражит его кровь, заставляя сердце биться чаще, не от естественного процесса возбуждения, а от того, что странное чувство стискивает сердце словно в тисках и это почему-то приятно. Ему не хочется думать о том, что Панталоне стал его слабостью, потому отогнав лишние мысли, отдает контроль телу, а не разуму. Ему нравится то, как горячее дыхание партнера замирает на некоторое время около чувствительной головки, а после плоть погружается во влажное тепло, вызывая только рваный вздох удовольствия. Следует признать, что Богач является отличным любовником, но иной раз темное чувство собственности скребется в груди, царапая отравленными когтями - где он научился так хорошо работать языком? Не таким ли образом он заработал место под солнцем? Иной раз ему хочется убить каждого, кто посмел коснуться Девятого Предвестника, показать, странным образом, заклеймив этого мужчину как свою собственность. Он гонит и эти чувства.

Длинные пряди волос Панталоне щекочут кожу, а губы, вкупе с языком и пальцами в перчатке создают крайне восхитительный контраст - ощущать как бархат вместе с шершавой поверхностью языка скользят по всей длине эрегированного члена - одно из высших удовольствий, сравнимое только с тем, как удачно получился проведенный эксперимент. На какое-то время Дотторе позволяет себе потеряться в шумном дыхании, звуках, что доносятся снизу, а также огненной волне возбуждения, что гнездится в самом центре грудной клетки и собирается туже в паху. Когда на мгновение пропадает тепло и плоть касается прохлада воздуха, мужчина недовольно щурится, открыв глаза, однако вид Панталоне, собравшего волосы в эдакий пучок, выбивает весь воздух из груди, против его воли. Дотторе всегда старался гнать от себя чувства, предпочитая им холод разума, но... Раз за разом в его броне появляется трещина. Дернув руками, Доктор безумно хочет притянуть к себе партнера, вцепиться поцелуем в губы, искусать их, и все, что ему позволено сейчас. и все, что он может - прошипеть:

- Не тяни.

Подпись автора

Je veux les plaies de l’amour fou
Je veux la corde à votre cou